1 декабря 1962 никита хрущев. Слюна Хрущёва. Как советская власть относилась к современному искусству. Двадцатка стойких авангардистов и самые короткие выставки

ЗИГЗАГИ КУЛЬТУРНОЙ ПОЛИТИКИ ХРУЩЁВА

Партийное руководство предприняло ряд шагов, направленных на отмену отдельных решений, принятых во второй половине 40-х гг. и касавшихся отечественной культуры. Так, 28 мая 1958 г. ЦК КПСС утвердил постановление "Об исправлении ошибок в оценке опер "Великая дружба", "Богдан Хмельницкий" и "От всего сердца"". В документе отмечалось, что талантливые композиторы Д. Шостакович, С. Прокофьев, А. Хачатурян, В. Шебалин, Г. Попов, Н. Мясковский и другие были огульно названы представителями "антинародного формалистического направления". Оценка редакционных статей газеты "Правда", направленных в свое время на критику указанных композиторов, была признана неправильной.

Одновременно с исправлением ошибок прошлых лет в это время развернулась настоящая кампания травли известного писателя Б. Л. Пастернака. В 1955 г. он закончил большой роман "Доктор Живаго". Год спустя роман был передан для публикации в журналы "Новый мир", "Знамя", в альманах "Литературная Москва", а также в Гослитиздат. Однако издание произведения откладывалось под бла-говидными предлогами. В 1956 г. роман Пастернака оказался в Италии и вскоре был там опубликован. Затем последовало его издание в Голландни и ряде других стран. В 1958 г. автору романа "Доктор Жи-ваго" была присвоена Нобелевская премия в области литературы.

Ситуация, в которой оказался Пастернак, была, по его словам, "трагически трудной". Он был вынужден отказаться от Нобелевской премии. 31 октября 1958 г. Пастернак направил письмо на имя Хрущева, в котором говорил о своей связи с Россией, подчеркивая невозможность для себя пребывание вне страны. 2 ноября записка писателя была опубликована в "Правде". Там же помещалось заявление ТАСС. В нем указывалось, что "в случае, если Б. Л. Пастернак пожелает совсем выехать из Советского Союза, общественный строй и народ которого он оклеветал в своем антисоветском сочинении "Доктор Живаго", то официальные органы не будут чинить ему в этом никаких препятствий. Ему будет предоставлена возможность выехать за пределы Советского Союза и лично испытать все "прелести капиталистического рая"". К этому времени роман был опубликован за рубежом уже на 18 языках. Пастернак предпочел остаться в стране и не выезжать за ее пределы даже на короткое время. Полтора года спустя, в мае 1960 г., он умер от рака легких. "Дело Пастернака" показало, таким образом, пределы десталинизации. От интеллигенции требовалось приспособиться к существующим порядкам и служить им. Те, кто не смог "перестроиться", в конце концов были вынуждены покинуть страну. Эта участь не обошла стороной будущего Нобелевского лауреата поэта И. Бродского, который начал писать стихи в 1958 г., но вскоре попал в немилость за свои независимые взгляды на искусство и эмигрировал.

Несмотря на жесткие рамки, в которых авторам было позволено творить, в начале 60-х гг. в стране было опубликовано несколько ярких произведений, вызвавших уже тогда неоднозначную оценку. Среди них - повесть А. И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича". Произведение было задумано автором зимой 1950/1951 г. во время нахождения на общих работах в Экибастузском Особом лагере. Решение о публикации рассказа, повествующего о жизни заключенных, было принято на заседании Президиума ЦК КПСС в октябре 1962 г. под личным давлением Хрущева. В конце того же года он был напечатан в "Новом мире", а затем в издательстве "Советский писатель" и в "Роман-газете". Десять лет спустя все эти издания будут уничтожены в библиотеках по тайной инструкции.

В конце 50-х гг. в Советском Союзе обозначились зачатки явления, которое спустя несколько лет превратится в диссидентство. В 1960 г. поэт А. Гинзбург выступил основателем первого "самиздатовского" журнала под названием "Синтаксис", в котором начал печатать ранее запрещенные произведения Б. Окуджавы, В. Шаламова, Б. Ахмадуллиной, В. Некрасова. За агитацию, направленную на подрыв советской системы, Гинзбург был приговорен к тюремному заключению.

"Культурная революция" Хрущева имела, таким образом, несколько граней: от публикации произведений бывших заключенных и назначения в 1960 г. министром культуры казавшейся весьма либеральной Е. А. Фурцевой до погромных выступлений самого первого секретаря ЦК. Показательной в этом отношении стала встреча руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства, состоявшаяся 8 марта 1963 г. В ходе обсуждения вопросов художественного мастерства Хрущев позволил себе грубые и непрофессиональные высказывания, многие из которых были просто оскорбительны для творческих работников. Так, характеризуя автопортрет работы художника Б. Жутовского, лидер партии и глава правительства прямо заявлял, что его произведение - "мерзость", "жуть", "грязная мазня", на которую "противно смотреть". Работы скульптора Э. Неизвестного были названы Хрущевым "тошнотворной стряпней". Авторы фильма "Застава Ильича" (М. Хуциев, Г. Шпаликов) обвинялись в том, что они изобразили "не борцов и не преобразователей мира", а "бездельников", "полуразложившихся типов", "тунеядцев", "выродков" и "подонков". Своими непродуманными заявлениями Хрущев лишь отталкивал от себя значительную часть общества и лишал себя того кредита доверия, который был им получен на XX съезде партии.

И.С. Ратьковский, М.В. Ходяков. История Советской России

“НОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ”

1 декабря 1962 года в московском Манеже должна была открыться выставка, посвященная 30-летию Московского отделения Союза художников СССР (МОСХ). Часть работ выставки была представлена экспозицией "Новая реальность" – движением художников, организованным в конце 1940-х годов живописцем Элием Белютиным, продолжающим традиции русского авангарда начала XX века. Белютин учился у Аристарха Лентулова, Павла Кузнецова и Льва Бруни.

В основе искусства "Новой реальности" лежала "теория контактности" – стремление человека через искусство восстановить чувство внутреннего равновесия, нарушенного воздействием окружающего мира с помощью умения обобщать натурные формы, сохраняя их в абстракции. В начале 1960-х годов студия объединяла около 600 "белютинцев".

В ноябре 1962 года была организована первая выставка студии на Большой Коммунистической улице. В выставке участвовали 63 художника "Новой реальности" вместе с Эрнстом Неизвестным. На ее открытие удалось специально приехать из Варшавы руководителю Союза польских художников профессору Раймонду Земскому и группе критиков. Минкульт дал разрешение на присутствие иностранных корреспондентов, а на следующий день – на проведение пресс-конференции. Телесюжет о вернисаже прошел по Евровидению. По окончании пресс-конференции художникам без объяснений было предложено разобрать их работы по домам.

30 ноября к профессору Элию Белютину обратился заведующий Отделом культуры ЦК Дмитрий Поликарпов и от лица только что созданной Идеологической комиссии попросил восстановить Таганскую выставку в полном составе в специально подготовленном помещении на втором этаже Манежа.

Сделанная за ночь экспозиция получила одобрение Фурцевой вместе с самыми любезными напутственными словами, работы были взяты на квартирах авторов сотрудниками Манежа и доставлены транспортом Минкульта.

Утром 1 декабря на пороге Манежа появился Хрущев. Поначалу Хрущев начал довольно спокойно рассматривать экспозицию. За долгие годы пребывания у власти он привык посещать выставки, привык к тому, как по единожды отработанной схеме располагались работы. На этот раз экспозиция была иной. Речь шла об истории московской живописи, и среди старых картин были те самые, которые Хрущев сам запрещал еще в 1930-х годах. Он мог бы и не обратить на них никакого внимания, если бы секретарь Союза советских художников Владимир Серов, известный сериями картин о Ленине, не стал говорить о полотнах Роберта Фалька, Владимира Татлина, Александра Древина, называя их мазней, за которую музеи платят огромные деньги трудящихся. При этом Серов оперировал астрономическими ценами по старому курсу (недавно прошла денежная реформа).

Хрущев начал терять контроль над собой. Присутствующий на выставке член Политбюро ЦК КПСС по идеологическим вопросам Михаил Суслов тут же начал развивать тему мазни, "уродов, которых нарочно рисуют художники", того, что нужно и что не нужно советскому народу.

Хрущев три раза обошел большой зал, где были представлены работы 60 художников группы "Новая реальность". Он то стремительно двигался от одной картины к другой, то возвращался назад. Он задержался на портрете девушки Алексея Россаля: "Что это? Почему нет одного глаза? Это же морфинистка какая-то!"

Далее Хрущев стремительно направился к большой композиции Люциана Грибкова "1917 год". "Что это за безобразие, что за уроды? Где автор?". "Как вы могли так представить революцию? Что это за вещь? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше рисует". Он ругался почти у всех картин, тыкая пальцем и произнося уже привычный, бесконечно повторявшийся набор ругательств.

На следующий день, 2 декабря 1962 года, сразу по выходе газеты "Правда" с обличительным правительственным коммюнике, толпы москвичей бросились в Манеж, чтобы увидеть повод "высочайшей ярости", но не нашли и следа экспозиции, располагавшейся на втором этаже. Из экспозиции первого этажа были убраны обруганные Хрущевым картины Фалька, Древина, Татлина и других.

Сам Хрущев не был доволен своими действиями. Рукопожатие примирения состоялось в Кремле 31 декабря 1963 года, куда Элий Белютин был приглашен на встречу Нового года. Состоялся короткий разговор художника с Хрущевым, который пожелал ему и "его товарищам" успешной работы на будущее и "более понятной" живописи.

В 1964 году "Новая реальность" стала работать в Абрамцеве, через которое прошло около 600 художников, в том числе из исконных художественных центров России: Палеха, Холуя, Гусь-Хрустального, Дулева, Дмитрова, Сергиева Посада, Егорьевска.

"Запрет на Белютина" просуществовал почти 30 лет – до декабря 1990-го, когда после соответствующих извинений правительства в партийной печати открылась грандиозная выставка "белютинцев", занявшая весь Манеж (400 участников, более 1 тысячи произведений). До конца 1990 года Белютин оставался "невыездным", хотя за рубежом все годы шли, сменяя одна другую, его персональные выставки.

“МЫ” И “ОНИ”

Посещение Хрущевым со своей свитой выставки в Манеже стало контрапунктом «фуги», которую играла советская жизнь. Четыре голоса умело соединила в кульминации Академия художеств СССР. Вот эти четыре голоса. Первый – общая атмосфера советской жизни, «оттепельный» процесс политической десталинизации, который начался после ХХ съезда КПСС, обострив борьбу за власть и влияние между наследниками и молодой генерацией во всех слоях советского общества.

Второй – это официальная художественная жизнь, полностью контролируемая Министерством культуры СССР и Академией художеств – оплотом социалистического реализма и главным потребителем бюджетных денег, выделенных на изобразительное искусство. Третий голос – новые тенденции в среде молодых членов Союза художников и их растущее влияние в борьбе за власть в инфраструктуре Академии. Молодое поколение под влиянием изменившегося морального климата стало искать пути для изображения «правды жизни» (потом это течение стали называть «суровым стилем»). Находясь внутри официальной структуры советского искусства и будучи встроенными в ее иерархию, молодые художники уже занимали посты в различных комиссиях и выставкомах, привыкая к системе государственного обеспечения. В них-то, как в своих правопреемниках, академики и видели угрозу своей слабеющей власти.

И, наконец, четвертый голос «фуги» – независимые и неангажированные молодые художники, которые зарабатывали на жизнь кто как мог и делали искусство, которое они не могли ни официально показать, ни официально продать. Они даже не могли купить краски и материалы для работы, так как их продавали только по членским билетам Союза художников. По существу эти художники были негласно объявлены «вне закона» и были самой гонимой и бесправной частью художественной среды. Апологеты «сурового стиля» были настроены по отношению к ним (то есть к нам) сверхкритично. Характерно гневное и возмущенное негодование «суровостильца» Павла Никонова, выраженное им в своем выступлении на Идеологическом совещании в ЦК КПСС в конце декабря 1962-го (после выставки в Манеже) по отношению к «этим стилягам»: «Меня не столько удивил тот факт, что, например, вместе с «белютинцами» в одной комнате были выставлены работы Васнецова и Андронова. Меня удивило, что и мои работы там же. Не для этого мы ездили в Сибирь. Не для этого я вместе с геологами ходил в отряде, не для этого нанимался туда рабочим…»

Тенденция, несмотря на безграмотность стиля и полную кашу в голове, очевидна: мы («суровый стиль») – хорошие настоящие советские художники, а они… – нехорошие, фальшивые и антисоветские. И, пожалуйста, дорогая Идеологическая комиссия, не путайте нас с ними. Бить надо «их», а не «нас».

Кого бить и за что? Мне, например, в 62-м было 24 года, я только что окончил Московский полиграфический институт. У меня не было мастерской, я снимал комнату в коммунальной квартире. Денег на материалы тоже не было, и по ночам я воровал во дворе упаковочные ящики из мебельного магазина, чтобы делать из них подрамники. Днем работал для себя, а ночью делал книжные обложки, чтобы немного заработать.

Посещение Никитой Хрущёвым выставки художников-авангардистов является одним из самых ярких примеров настоящего невежества правительства СССР в отношении искусства. «Современное искусство» вызывало возмущение, его критиковали на самых высших уровнях, а художники преследовались по закону со стороны милиции, их публичные акции разгонялись, а выставки закрывались. Авангардизм уже тогда был признан во всём цивилизованном мире, как одно из направлений высокого искусства. В Советском Союзе авангардизм во многих своих проявлениях считался деструктивным и не имеющим никакого отношения к искусству.

Никита Сергеевич Хрущёв — Первый председатель ЦК КПСС, посетил выставку 1 декабря 1962 года. Выставка проходила в Московском Манеже (Моховая улица, дом № 18) и была приурочена к 30-летию московского отделения Союза художников СССР. В выставке принимали участие художники студии «Новая реальность». Никита Хрущёв, будучи ярким представителем того времени, которое росло на академизме и соцарте, был настолько поражён и обескуражен непонятным для него абстрактным искусством, что подверг художников резкой критике, использовав для своих обвинительных речей даже бранные выражения.

Экспозиция авангардного творчества была организована художником и теоретиком искусства Элием Михайловичем Белютиным (1925-2012). В выставке принимали участие такие художники как: Тамара Тер-Гевондян, Анатолий Сафохин, Люциан Грибков, Владислав Зубарев, Вера Преображенская, Леонид Рабичев, Ю. Соостер, В. Янкилевский, Б. Жутовский и другие. Никита Хрущёв вместе со своими сопровождающими обошёл зал три раза, задавал вопросы художникам, а потом разразился возмутительной речью, высказывая: » Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует! … Что это такое? Вы что — мужики или п…ы проклятые, как вы можете так писать? Есть у вас совесть?». Перед тем, как покинуть выставку в Манеже, Хрущёв заявил: «Очень общо и непонятно. Вот что, Белютин, я вам говорю как Председатель Совета Министров: все это не нужно советскому народу. Понимаете, это я вам говорю! … Запретить! Все запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю! Я говорю! И проследить за всем! И на радио, и на телевидении, и в печати всех поклонников этого выкорчевать!».

После этих событий, которые тут же стали известны общественности, в газете «Правда» была опубликована разгромная статья, которая обвиняла авангардистов в непотребном искусстве. Действия Хрущёва, статья в Правде и другие факторы, которые последовали вслед за этим, привели к настоящей кампании против авангардистов, на долгое время официально закрыв им возможность показывать свои работы на выставках и экспозициях и загнав художников в подполье. Это незавидное положение авангардистов более-менее сгладила скандально известная «

В СССР существовало два искусства — официальное и неофициальное, практически подвальное. Представители первого получали правительственные заказы, постоянно выставлялись и даже ездили за границу со своими работами, входили в состав творческих объединений и их возглавляли, учили молодежь рисовать и получали награды.

Представителям второго зачастую приходилось несладко. Нонконформистов ссылали в , запрещали рисовать, не выставляли, сажали за тунеядство и даже объявляли врагами государства. Интересен факт, что ко второй категории принадлежат в основном авторы-авангардисты. Интересен он тем, что именно представители нонконформистской живописи и скульптуры первыми начали превозносить молодую советскую власть после победы революции. Тем не менее.

Нельзя сказать, что после сталинского «завинчивания гаек» и во время хрущевского их «развинчивания» власть не пыталась принять творчество абстракционистов. Увы, контакта не случилось. В самом начале зимы 1962-го произошло событие, благодаря которому борьба с современным искусством в СССР вышла на новый виток.

Первого декабря в Манеже открылась большая экспозиция, что была приурочена к 30-летнему юбилею Союза художников — его московского отделения. Часть выставки — несколько маленьких залов на втором этаже комплекса — заняли полотна живописцев студии «Новая реальность», которой руководил Элий Белютин. В экспозицию вошли работы Веры Преображенской, Тамары Тер-Гевондян, Анатолия Сафохина и других.

Предложение поучаствовать в выставке для Белютина стало громом среди ясного неба, а потому экспозицию собирали буквально в последний момент — ночью перед открытием. Есть много версий того, почему белютинцы получили приглашение в Манеж. Первая: вернисажу пытались придать больший масштаб, привлекая новые имена. Вторая: академики, знавшие о визите генсека, решили привлечь того к процессу шельмования современного искусства. Если это так, то приглашение было грубой провокацией.

Прибывшего на выставку Хрущева привели в залы, где были развешены холсты представителей , в том числе Владимира Татлина и . Уже на работах Роберта Фалька Хрущев начал, как говорят, «ломаться» — живопись этого мастера была ему непонятна. К слову, тогда под горячую руку генсека попали не только авангардисты — Эрнст Неизвестный, участвовавший в манежной экспозиции, тоже получил свою порцию оскорблений.

Конфликт нарастал, как лавина. Поднявшись на второй этаж недовольный Хрущев трижды обошел залы с , затем поинтересовался у находящихся тут же художников происхождением, и потом перешел к оскорблениям. Эту речь давно расхватали на цитаты, а потому нет смысла ее приводить полностью. Хрущев унижал художников и их творчество, кричал, что его внук рисует лучше, категорично требовал запретить «эту мазню» и «прекратить это безобразие». В сердцах генсек даже предложил отправить художников на лесоповал — отрабатывать народные деньги. Но после выставки арестов не последовало.

Уже на следующий день, после выхода правительственной «Правды» с гневным изобличающим коммюнике, москвичи поспешили в Манеж чтобы собственными глазами увидеть , ставшее причиной высочайшей ярости. Увы, ни полотен авангардистов, ни работ Фалька они там уже не нашли.

Культурный шок

В декабре 1962 года глава СССР Никита Хрущёв при соприкосновении с современным искусством оскорбился в лучших чувствах и излил гнев доступными ему способами - обложив художников благим матом и смачно плюнув в картину Леонида Мечникова, при взгляде на которую его терпение, по всей видимости, лопнуло.

Выставка 1962 года в московском Манеже - первая экспозиция советских художников-авангардистов, точнее абстракционистов, которую проводила студия "Новая реальность" во главе с Элием Белютиным. "Новая реальность" - уникальное в своём роде советское явление, которое смогло воплотиться только благодаря так называемой оттепели. Повод для выставки был выбран вполне приличный - 30-летие московского отделения Союза художников СССР. Но Хрущёв оказался неподготовленным к восприятию абстрактного искусства.

Это педерастия! Почему педерастам - 10 лет, а этим орден должен быть? <...> Вызывает ли это какое-нибудь чувство? Хочется плюнуть! Вот эти чувства вызывает

Кстати, ту картину, в которую плюнул Хрущёв, Леонид Мечников впоследствии холил и лелеял -обвёл место плевка, водил публику смотреть. Она же и стала гвоздём реконструкции выставки "Новой реальности" в 2012 году в том же Манеже.

Из художников в живых остались немногие - один из них, Павел Никонов, получил мировую известность, стал народным художником РФ. Как и недавно покинувший мир скульптор Эрнст Неизвестный, которому достался пусть не плевок от Хрущёва, но почётный разнос за его "фабрику уродов". По иронии судьбы именно Неизвестный делал памятник Хрущёву на его могилу на Новодевичьем кладбище.

Ещё одну выставку "Новой реальности", но уже не в Манеже, а в Музее современного искусства ММОМА, откроют 19 октября 2016 года. Там будет несколько картин с той разгромной экспозиции, однако, как говорит главный коллекционер работ этого течения и руководитель Фонда русского абстрактного искусства Ольга Ускова, их задача - рассказать о художественном явлении, а не делать реконструкцию выставки 1962 года, в которой плевок Хрущёва был не таким уж значительным событием.

Двадцатка стойких авангардистов и самые короткие выставки

В том же 1962 году Хрущёв сказал:

Мы оцениваем, что положение (в искусстве. - Прим. Лайфа ) у нас хорошее. Но много и мусора. Надо чистить.

И начали чистить. Впрочем, по мнению исследователей авангардного течения тех лет, если бы весь партаппарат считал, что эти картины так плохи и вредны, они были бы уничтожены, а их авторы посажены. Тем не менее ни один из разгромленных художников не лишился свободы, приказ Хрущёва исключить их из КПСС реализовать не удалось, поскольку в партии из них никто не состоял. Кое-как они могли продолжить свою работу и даже преподавать (тот же руководитель "Новой реальности" Элий Белютин), а их произведения даже периодически возили на международные выставки от СССР.

В конце 1960-х, уже при Брежневе, в Москве начала формироваться так называемая двадцатка художников, главным из которых стал предводитель отечественного нонконформизма Оскар Рабин.

22 января 1967 года вместе с лианозовцами (группа художников) и коллекционером Александром Глезером он организовывает первую из самых коротких в их истории выставок в ДК "Дружба". Через два часа с момента открытия пришли сотрудники КГБ и велели закрыть безобразие.

В те же месяцы художники предприняли попытки ещё ряда выставок, и одна получилась короче другой - выставка Эдуарда Зюзина в кафе "Аэлита" продержалась три часа, выставка в институте международных отношений - сорок пять минут, а Олега Целкова в Доме архитекторов - пятнадцать минут.

Бульдозерная выставка

Осенью 1974 года случилось ещё одно знаковое событие в среде неформального искусства. На окраине советской столицы, в Битцевском парке, тот же Рабин с уже сформировавшейся "двадцаткой" решается провести выставку на открытом воздухе - этакий вернисаж. На него съехались журналисты зарубежных информагентств, дипломаты, а также ещё одна группа живописцев, которая приехала поддержать коллег. Недалеко от перекрёстка художники развесили свои картины на импровизированных стойках.

Размах экспозиции был небольшой - несколько десятков работ и участников, однако реакция властей не заставила себя ждать. Примерно через полчаса после начала выставки к месту её проведения подогнали бульдозеры и самосвалы, а также прибыло около сотни милиционеров в штатском, которые начали давить и ломать картины, избивать и арестовывать художников, зрителей и иностранных журналистов.

Событие вызвало резонанс на мировом уровне. После публикаций в зарубежных СМИ власти решили реабилитироваться, позволив художникам "двадцатки" провести такую же выставку в Измайлове через две недели. Продлилась она, однако, не намного дольше - около четырёх часов, да и работы были не того уровня (уничтоженные и конфискованные произведения с первого вернисажа было не вернуть). Но впоследствии эти четыре часа в Измайлове художники вспоминали как "полдня свободы".

Авангардисты и хиппи в "Пчеловодстве"

И всё-таки лёд тронулся именно тогда. Спустя год, в сентябре 1975 года, в павильоне ВДНХ "Пчеловодство" состоялась первая по-настоящему свободная (потому что разрешённая) выставка авангардного искусства. Она так и вошла в историю как "выставка в "Пчеловодстве". Её организовали художники Владимир Немухин, Дмитрий Плавинский, а куратором выступил Эдуард Дробицкий. Кроме "двадцатки" в "Пчеловодстве" выставились Пётр Беленок, Николай Вечмотов, Анатолий Зверев, Вячеслав Калинин и другие.

Несколько сотен работ, от картин до хипповых перформансов, сумели выставить на экспозиции, которая проработала всего неделю, но открыла дверь новому советскому искусству.

Нынешний сектовед, а тогда - 18-летний хиппи Александр Дворкин, в своей книге воспоминаний "Учителя и уроки" так вспоминает об этой выставке:

Чтобы полюбоваться "почти запретными" работами поклонников абстракционизма, сюрреализма и прочего нонконформизма, народ выстроился в километровую очередь, вдоль которой угрюмо разъезжала конная милиция. Всего под сводами павильона были представлены 522 работы. Группа "Волосы", конечно, тоже в стороне не осталась - изготовленный ей "Хипповый флаг" размером полтора на два с лишним метра привлекал всеобщее внимание. В коллективных авторах лаконично значились Лайми, Манго, Офелия, Шаман, Шмель, Чикаго. Не будем раскрывать тайну полностью, но среди этих псевдонимов был и тот, который носил имя Александр Дворкин.

Организованная свобода

После оглушительного успеха выставки в "Пчеловодстве" власти разрешили "двадцатке" иметь своё помещение и выставочную площадку. Осенью 1976 года в только что открывшемся помещении горкома графиков на Малой Грузинской улице открыли выставку восьми корифеев движения - Отари Кандаурова, Дмитрия Плавинского, Оскара Рабина, Владимира Немухина, Дмитрия Плавинского, Николая Вечтомова, Александра Харитонова и Владимира Калинина. С тех пор "двадцатка" осела в горкоме графиков и пробыла там вплоть до своей последней выставки в 1991 году.

1 декабря 1962 года к 30-летию московского отделения Союза художников СССР состоялась выставка, которую посетил сам Никита Сергеевич Хрущев. В экспозиции были представлены работы художников-авангардистов. Первый председатель ЦК КПСС трижды обошел зал, а потом подверг картины жесткой критике. После этой выставки в Советском Союзе надолго забыли, что такое абстрактное искусство.

Выставку организовали в Московском Манеже. Там же выставили свои работы и художники студии «Новая реальность». Авангардизм тогда был признанным во всем мире искусством, но Хрущев, воспитанный на соцреализме, не просто не понял картин, а разразился бранной речью: «Что это за лица? Вы что, рисовать не умеете? Мой внук и то лучше нарисует! … Что это такое? Вы что - мужики или п... проклятые, как вы можете так писать? Есть у вас совесть?»

Никита Хрущев не стеснялся в выражениях, останавливаясь у каждой картины: «Какой это Кремль?! Наденьте очки, посмотрите! Что вы! Ущипните себя! И он действительно верит, что это Кремль. Да что вы говорите, какой это Кремль! Это издевательство. Где тут зубцы на стенах - почему их не видно?»

Но больше всего досталось организатору авангардной выставки художнику и теоретику искусства Элию Михайловичу Белютину: «Очень общо и непонятно. Вот что, Белютин, я вам говорю как Председатель Совета Министров: все это не нужно советскому народу. Понимаете, это я вам говорю! … Запретить! Все запретить! Прекратить это безобразие! Я приказываю! Я говорю! И проследить за всем! И на радио, и на телевидении, и в печати всех поклонников этого выкорчевать!»

После такого резонансного посещения Хрущевым выставки в газете «Правда» появилась статья, которая практически поставила крест на авангардистском искусстве. Художники стали преследоваться, доходило до того, что сотрудники КГБ и МВД задерживали их для допросов с пристрастием.

Положение авангардистов в СССР улучшилось только через 12 лет. Да и то, без борьбы не обошлось. 15 сентября 1974 года художники, несмотря на официальный запрет властей, организовали выставку своих работ на пустыре. Среди зрителей находились их друзья, родственники и представители отечественной и заграничной прессы.

Как только картины были установлены, тут же появились рабочие с саженцами, которые нужно было обязательно посадить в воскресный день. Выставка продлилась не более получаса, как на пустырь приехали бульдозеры, поливальные машины и сотрудники милиции. На людей направили струи воды, картины ломали, художников били и увозили в участки.

События, которые окрестили «Бульдозерной выставкой», вызвали общественный резонанс. Иностранные журналисты писали, что людей в Советском Союзе сажают просто за желание выразить свои идеи на холсте. А за безобидные авангардные картины с художниками делают все, что угодно.

После этих статей советское правительство вынуждено было пойти на уступки, и спустя две недели авангардисты организовали официальную выставку своих картин в Измайлово.

Имя французского художника-авангардиста Пьера Брассо, выставившего свои работы в 1964 году, было связано с курьезом. Его картины возымели большой успех, но, как выяснилось позже,